Как правильно раздуть пожар. Заметки жены директора заповедника "Кедровая падь"

В ЖЖ-сообществе сотрудников и волонтёров ООПТ России опубликовано мнение Ольги Хохряковой, жены директора заповедника "Кедровая падь" и начальника отдела экопросвещения того же заповедника о пожаре в заказнике "Леопардовый" . Как отмечает автор поста, Ольга Фёдоровна хорошо пишет и имеет редкое качество а) смотреть в корень вещей и б) называть вещи своими именами.

Стало быть - про пожар.

Как говорил профессор Преображенский: «не читайте газет, от них портится пищеварение». Я бы и рада была воспользоваться мудрым советом, но в силу занимаемой должности должна отслеживать все, что о нас пишут. Заповедник наш никогда не испытывал недостатка в публикациях, но 21-22 марта можно отметить как рекорд. Даже приезд Иванова в заповедник не вызвал такого информационного шквала, да и вранья было значительно меньше.

Чтобы было понятно, тем, кто не в теме. В силу природных условий и человеческого бескультурья Приморье горит регулярно 2 раза в год. Все хоть как-то причастные к лесным пожарам уже давно живут по формуле: «Что не сгорело осенью, то сгорит весной». При этом с упорством маньяков одни жгут, другие тушат. Желающих жечь намного больше, но гораздо больше находится желающих контролировать, наставлять и освещать. На 35 госинспекторов заповедника «Кедровая падь», в случае любого лесного пожара приходится как минимум 18 отчетов в самые разные инстанции, не считая прессы. А они еще должны успеть предотвратить случаи браконьерства, поджогов, незаконных рубок на площади прилегающего заказника «Леопардовый». Не забудьте, в Приморье 100 км не расстояние, тыс. га – не площадь. Наша общая охраняемая площадь – почти 200 тыс. га, на ней более 40 землепользователей, которые пользовать любят, а отвечать за это –нет. По закону тушить пожары должен землепользователь, но на практике, чертыхаясь и матерясь, госинспектора тушат их на подступах к заповеднику, чтобы сохранить наиболее ценную территорию. На большее их просто не хватает, не смотря ни на что.

Сейчас о дне вчерашнем. Осень была сухая, зима бесснежная, поэтому в этом году гореть начали в аккурат в Новый год. К середине марта уже не то, что привыкли, просто обреченно вздыхая, прыгали в машины и ехали на очередной очаг. Злополучную сопку, ставшую героиней дня, госинспектора заповедника тушили ночью, а когда поднялся ветер и пожар пошел стеной, было принято решение людей срочно выводить. Об особой ценности «горящего леса» вопрос особый, все, что было там ценного, выгорело еще в прошлом веке, сейчас она покрыта, говоря грамотно «травянисто-кустарниковой растительностью», а проще - в человеческий рост стоящей полынью и тростником с раскиданными чахлыми кустами. Но, даже если бы горели вековые кедры – это не повод вести людей в огонь и сиротить детей. Утром было решено, пожар окарауливать, чтобы не перекинулся на заповедник, и ждать пока стихнет ветер, поскольку вручную тушить бесполезно, ни один трактор в сопку не влезет, тем более машина. 

Повторяю, про пожар знали все – заповедник, ГО, МЧС и все оставшиеся проверяющие и контролирующие, не знали, видимо только в WWF. И хотя на это время в районе горело еще как минимум в трех местах, именно эта злополучная сопка привлекла внимание доблестного «координатора проектов по сохранению дальневосточного леопарда» господина Фереферова (к слову сказать, должность уже полгода как несуществующая). Думаете он бросился в огонь и начал его яростно забивать и запинывать? Или хотя бы звонить по телефону 010?

Нет. 

Звонить он начал, но в прессу. Нисколько не смущаясь, и даже гордясь собой, он сообщил, что горит лес и что его никто не тушит, и только доблестные сотрудники WWF рискуя своей машиной пытаются остановить огонь. Не знаю уж, кто первый из журналистов получил эту информацию, но дальше она разносилась со скоростью, которой позавидовал бы любой пожар. Услышав кодовое слово «леопард», пресса набросилась на новость как мухи на мед. В мгновенье ока по обширной стране пронеслась новость – горят ценнейшие места заповедника, где обитают последние леопарды, а подлые сотрудники заповедника, которые должны тушить и имеют для этого все, не хотят и не тушат. И если бы не господин Фереферов, то все бы уже давно сгорело. 

Не знаю осталась ли хоть одна газета, которая бы не прокукарекала эту новость. При этом деревня Филиппповка превратилась в Череповку, директор заповедника становился то директором заказника, то национального парка, сам заповедник трансформировался в чудовище под именем заказник «Тигровая падь», а Фереферов переходил из должности эколога (кстати, вообще есть такая профессия в списке профессий России, или ее только общественники гордо носят?) в зоозащитники, правозащитники и прочие защитники. Не писал только ленивый, а ленивых в СМИ у нас как видно нет. И только выполнив свой гражданский долг по запудриванию мозгов населению, пресса решила узнать, а что же все-таки происходит? И началось в колхозе утро. Первый звонок раздался где-то около 18.00. Ну горжусь свои мужем, просто восхищаюсь - до самого утра он ни разу не выматерившись, очень вежливо и подробно объяснял всем желающим, что к чему. Желающих было много: пресса, непосредственное начальство, посредственное ( в смысле опосредованное), партии и беспартийные, ближе к ночи проснулось удивленное WWF, озаботилось в чем суть проблемы собственно, почему это Хохряков журналистов посылает потревожить их спокойный вечер. За это время ветер стих, к 20.00 пожар в этой точке был потушен, успело загореться и в других местах. Злой, невыспавшийся директор с утра отправился на совещание, где его ждали не менее злые и невыспавшиеся высокие начальники из ГО, МЧС, местная администрация и другие официальные лица, которых тоже мучили всю ночь звонками и приказами, а с утра отправили решать, что делать с уже потушенным пожаром. 

За это время информация дошла до министра МПР и премьера. И как люди, за леопарда переживающие, они тоже сделали все возможное для его спасения – обратились с просьбой о помощи к военным, МЧС и губернатору Приморья. Это я к тому, что высосанная из пальца сенсация, раздутая до размеров вселенской катастрофы, не дала спокойно заниматься делами не только нам, но и людям, на которых лежит ответственность посерьезнее, чем спасение горящего тростника. А в это время где-то в Приморье, вероятно, полыхало не по детски, но те места журналистам были совсем неинтересны, не может каждая точка Приморья быть так интересна. Ну горит и горит, туда же никто из членов правительства не ездит, чего освещать то? Посовещались и разъехались решать действительно неотложные дела. На работе нас встретили сбившиеся с ног начальник охраны с замом, которые кроме бесконечных отчетов, отвечали прессе на ее недовольство, которые сводилось примерно к следующему – как вы посмели потушить пожар, мы еще не все про Вас написали. 

Взмыленный начальник патрульной группы, тушивший тот злополучный пожар, писал объяснительные, старательно подбирая слова, наступая на горло собственной песне, целиком и полностью состоящей из слов отнюдь непечатных. Все тщательно регистрировалось и подшивалось, поскольку уже ехала природоохранная прокуратура с очередной проверкой. Телефон раскалился докрасна, а директор тупо смотрел в одну точку – монитор, где высвечивался очередной отчет в 27 стр., сдать который, как водится, надо было еще вчера. Насколько я понимаю, мужа сегодня можно домой не ждать.

Я понимаю, что у нас свобода слова, но мы по разному видимо ее понимаем. Свобода слова предусматривает и ответственность за слова. Даже уголовники советуют «фильтровать базар». Кто ответит за то, что сутки лихорадило не один десяток людей и организаций? Кто оплатит поездки и командировочные очередной волне проверяющих? Кто возместит моральный ущерб госинспекторам? Кто осмелится позвонить министру МПР и сказать, что опасность для леопарда была мифической и гипотетической. Хотела бы я посмотреть на этого человека. 

Пока ни WWF, ни СМИ не сделали никакой попытки хотя бы извиниться за тот поток лжи, который родил бурю в стакане. Сейчас все говорят о формировании гражданского общества и отводят для СМИ и общественных организаций большую, чуть ли не решающую роль. Уж не знаю, какое общество они могут сформировать, но я бы с удовольствием последовала совету профессора. Одно хорошо, по количеству публикаций о заповеднике мы уж точно займем первое место. Во всяком случае в первом квартале.